Девочки начинают и выигрывают.

(Любое совпадение с реальными лицами считать недействительным).
- А я говорю, каждой твари должно быть по паре, - тяжело дыша, выдала Люська.

Собрала тело в лотос, уселась, вытерла пот со лба.
- А иначе - как? И обвела нас строгим взглядом.
Мы тоже уселись этакими лотосами и согласно закивали.
Мы - это четыре мушкетерки: Варенька - арамиска, то есть я, Сонечка - Сольвейг, Олюшка - секретик и Машка - овуляшка.
И, конечно, Люська - она у нас за старшую - а прозвище ее - детревильша.
Раз в неделю, по пятницам, в течение последних шести лет, мы встречаемся в спортивном зале, пыхтим, разгоняя печали, калории, наспех прожитые будни, заботы о хлебе насущном, новые влюбленности - и молодеем, молодеем.
Вообще-то, мы уже большие девочки, а Люська - дважды бабушка.
Но по пятницам. По пятницам мы себя детьми чувствуем. И ведем себя - соответственно.
Потому что , внимание, только в пятницу можно открыть друг другу то, о чем не решишься рассказать в суровый понедельник, хмурый вторник, суетливую среду или обалдевший от усталости четверг.
Я же говорю - дети. Дети и есть.
Меня зовут Варенька. Я ростом хоть и маленькая, но крепкая, волосы рыжие, на макушке хвост, косметики минимум.
Девочки зовут меня арамиска.
Может быть потому, что я в прошлом - шпажистка.
Шпажистка, если в двух словах, это - быстрая реакция, обостренное чувство справедливости и очень высокий болевой порог.
Занятия по аэробике приходится вести мне, как самой спортивной, поэтому я больше слушаю, говорить наравне с остальными дыхалки не хватает.
А может быть оттого, что высокий болевой порог.
Зато я слушаю и запоминаю, а потом рассказываю вам.
Девочки - они не против, что рассказываю, они только за.
- Потому что мы должны держаться вместе и помогать друг другу.
Так говорит Сонечка, которая Сольвейг. Сонечка - самая рассудительная из нас.
А еще - Сонечка нежная и сдобная, и, слава богу, даже занятия аэробикой не нарушают ее сдобность.
Вы спрашиваете - откуда прозвище Сольвейг? - Ну, во-первых, из-за прелести звучания, а во-вторых, потому что Сонечка вроде замужем, а вроде и нет. Это называется,, гостевой брак,, . муж ее на исторической родине бизнес лопатит, а Сонечка здесь, с нами развлекается, яблоками трясет. Зато на личном счету всегда веселые цифры, и можно не работать.
- Правильно, - соглашается она, начиная наклоны в сторону и вперед.
Пепельные кудряшки во все стороны разлетаются. Груди подскавивают, как мячики. Мы с девчонками закатываем от зависти глаза и думаем:
- Господи, и чего этим мужикам надо?
Сонечка придерживает груди руками, чтоб сильно не скакали, и продолжает:
- Именно так. Каждой твари - по паре. Вот мы с Вовочкой, например.
Глаза закатываются наши снова. Про своего Вовочку, который,, гостевой,, она может рассказывать часами. Нам же он кажется скучным и серым, вот как кухонное полотенце.
Поэтому Машка - овуляшка тут же переводит стрелки.
- Не так легко их найти, тварей - то.
И мы снова согласно киваем.
- Ох, не так легко. Тварей, да.
Машку зовут овуляшка, потому что есть такая присказка, которую Машенька любит повторять в переломные моменты жизни: не до грации, была бы овуляция.
С овуляцией у Машки все в порядке, чего не скажешь про ее мужа.
Муж машкин лет десять назад заявил, что решил изменить свой пол, и, что вы думаете - изменил.
То есть полностью, со всеми причиндалами. Вернее, уже без них.
Машка его жалеет, из дома не выгоняет, заботится и - самое невероятное - никого себе за эти годы так и не завела. А еще - работает на трех работах и выглядит на все сто.
Муж Машку побаивается, пользуется потихоньку ее косметикой, утверждает, что ему никто кроме Машки и их совместных троих детей не нужен. Дети, которые появились на свет до операции по обеспричиндаливанию, к отцу относятся снисходительно, а Машку боготворят.
Мы не удивляемся мужу. И, тем более, детям. Мы Машке удивляемся.
И снова согласно киваем.
- Ох, не легко. Тварей - то.
Самое красивое прозвище у нашей Оленьки. Секретик. Фамилия у нее такая - секретова. А еще - на вид она - самая обычная тетка. Серенькая, словно мышка. Тихая. Улыбчивая. Но мы - то понимаем, что обычных теток на свете не бывает, и все времея ждем подвоха с ее стороны. Секретика.
Оленька в прошлом шахматистка. Кстати, довольно известная, с регалиями и прочее. Кроме шахмат ничего в этой жизни не знает, да и не хочет знать. Ездит периодически на какие-то турниры, немного частных уроков, да наша аэробика раз в неделю. Тишь, да гладь. На первый взгляд, ясен пень.
Муж Оленьку обожает, носит на руках, все желания исполняет, подарки дорогие, то да се. В чем там секрет - непонятно. Да и она много не рассказывает. Пока.
Люську мы детревильша зовем. Потому что она замужем за местным. И он, местный этот, ужасно важный. То ли пост у него заоблачный, то ли родился таким. Мы прозвали его за это детревилем. Ну а ее, выходит, детревильшей.
Люська муже не любит и сама в этом признается.
- Не люблю. А что делать. Одной в этом мире не выжить. Недаром сказано:,, каждой твари - по паре,, сами посудите, ну как мне одной? Две эмиграции, три развода, хорошо хоть дети выросли и пристороены, но и ведь и мне хочется, чтоб жизнь - с кремом. И на лицо, и на тортик. А чем я хуже других?
В этом месте она обычно шмыгает носом, и мы хором гудим:
- А то!
Люська всю жизнь маникюрила, двоих детей одна подняла, но в последние годы руки ее скрутил страшный артрит, тут уж не до работы. Детревиль ее по-своему жалеет, хозяйство у них общее, на еду, правда, скидываются, жадный он. Но подарки какие - никакие на праздники делает. Так и живут. Без любви. Бывает.
Сегодня на занятии - уж и не помню почему - речь зашла о счастливых браках.
И каждая высказалась.
Но не просто. А по пятничному.
Я ничего не сказала, потому что дыхалки не хватает.
А может потому, что высокий болевой порог.
Сонечка сказала, что счастье - это когда есть кого ждать.
Машка сказала, что счастье - это когда есть кого пожалеть.
А Люська сказала, что счастливых браков нет, потому как слова счастье и брак - несовместимы.
А Олюшка молчала - молчала, да как выдаст:
- Счастье, это когда нечего скрывать. И заплакала.
Тут мы ее все обступили, заобнимали, зацеловали.
Бутылка красного нашлась. Разлили,, сыворотку правды,, по кофейным чашкам - и понеслось.
- Приходило ли вам когда-нибудь в голову, что жизнь наша похожа на шахматную партию? - И Оленька обводит нас покрасневшими от слез глазами.
- А мне приходило. Потому что я - специалист. Не по жизни, нет. По шахматам. Тут ведь в чем секрет, знаете? Секрет в том, чтобы первым начать. И неважно - что. Потому что, кто первый начал, тот и.
Она запинается и хмыкает.
- Тот и выигрывает. Да.
Я за второй бутылкой иду.
Оливки сами на стол запрыгивают.
Сыр ликует во рту.
Великий день - пятница.
Вино наполняет нас, будто кувшины. Те, которые ручной росписи, хрупкие и ужасно дорогие. Только не разбей, милый.
- Мы ведь с Сережей моим поженились совсем молодыми. И все было хорошо, пока. Была у меня подруга, Ирка, еще в росии, так, работали вместе.
По праздникам, да по дням рождения собирались общей компанией.
А Ирка эта пела замечательно. Не голос, а голосище. Сильный, вкрадчивый, в самое сердце проникал. И Сережка мой уж больно любил слушать, как она поет. Так любил, что. Стала я его потихоньку ревновать. Потихоньку, да страшно. Я ведь.
Она останавливается и оглядывает нас с удивлением, будто сама не верит, что все это наконец рассказывает.
- Я ведь такая. Внутри у меня знаете, как горячо бывает? Так горячо, что кажется и убить могу. Да. Так вот. Стала я его ревновать. А в ту пору у меня новый тренер по шахматам появился, я как раз на международного гроссмейстера шла. Тихий, вкрадчивый, а умный - аж до озноба и паралича. На меня это всегда сильно действовало.
Он сразу заметил, что со мной творится что-то неладное. Слово за слово - все выпытал. Выпытал и говорит.
- Запомни, - говорит. - Жизнь - это шахматы. Кто начинает, тот и выигрывает. Так что не жди, пока твой благоверный тебе изменит по-настоящему. Любую атаку надо уметь предупредить. Ну и.
Тишина комнату обходит. Сольвейг сидит с открытым ртом, заслушалась. Машка ревет беззвучно. Детревильша брови сдвинула так, что лоб вот-вот треснет. А я. а что я. у меня высокий болевой порог, что тут непонятного?
Оля усмехается.
- Нет, все не так банально, как вы думаете.
Атаку - то я предупредила, но. Дело в том, что Серега мой, который на самом деле ангел, и не думал мне изменять. Да что там. Он любит меня до сих пор. Казалось бы, я выиграла. Только. Тренер тот.
Она на нас с вызовом смотрит.
- Тренер тот. Оказалось, что я жить без него не могу. А он - без меня. Так и живу. Десять лет уже. На два дома.
И даже не думайте меня осуждать или, тем более, жалеть. Потому что.
И она вверх свой детский подбородок вскидывает.
- Потому что я узнала, что есть на свете любовь. Та, которую потерять - все равно что умереть. А значит - я начала и выиграла. И плакать тут не о чем. Третья бутылка покачивает головой и лопается от жалости к ревущим в голос девочкам - бабушкам. Пятница сворачивается сытым котом перваривать услышанное. Слезы, как всегда, кончаются смехом. С этого дня мы решили по два раза в неделю заниматься. Потому что секретов слишком много не бывает. Потому что бывают такие секретики, когда одной пятницы мало. А вы? Вы любите ли секретики? Тогда - присоединяйтесь. Из сборника,, мурашки для флейты,, Lada Miller.